субота, 25 червня 2011 р.
середа, 15 червня 2011 р.
Південно-Китайське море - гаряча точка
Мыншин Пей
Професор, Claremont McKenna College, США
Территориальный спор между Китаем и Вьетнамом, вспыхнувший в Южно-Китайском море, не только повысил градус напряженности в регионе и риск вооруженного конфликта между двумя соседями. Он поставил серьезную дилемму перед США как гарантом мира в Восточной Азии.
На первый взгляд, Китай и Вьетнам не поделили права на освоение природных ресурсов на участках морского дна, на которые претендуют обе страны.
Вьетнамская государственная нефтяная компания PetroVietnam проводила сейсмологические исследования в спорных районах Южно-Китайского моря. Китайские военные и рыболовные суда вмешались и повредили исследовательские кабели судна PetroVietnam. Ханой, чтобы показать, что он уступать не намерен, провел морские учения с боевыми стрельбами.
Однако в сущности в конфликте в Южно-Китайском море на карту поставлено нечто большее: соблюдение международного права набирающим силу Китаем.
Официальная реакция Вашингтона на эскалацию напряженности в Южно-Китайском море была нарочито нейтральной: США призывали к сдержанности и мирному разрешению спора. Однако за этими избитыми дипломатическими фразами скрывалось стремление удержать тонко сбалансированную позицию.
Неожиданное заявление Клинтон
С точки зрения Пекина, часть вины за нынешнее обострение лежит на Вашингтоне. Почти год назад, выступая на региональном форуме АСЕАН в Ханое, госсекретарь США Хиллари Клинтон заявила, что у Соединенных Штатов есть важные национальные интересы в Южно-Китайском море и они рассчитывают, что все претенденты на освоение ресурсов моря будут уважать свободу мореплавания и разрешать свои споры в соответствии с международным правом.
По сути Клинтон ни в чем не отступила от давно известной американской позиции, но ее выступление шокировало китайскую сторону, поскольку никогда прежде подобные слова не звучали из уст госсекретаря и не возводились в ранг "национального интереса".
Особенно символичным в Пекине сочли тот факт, что слова Клинтон прозвучали не где-нибудь, а в Ханое. Это было расценено как ясный сигнал о том, что Китай не может рассчитывать на свободу действий в Южно-Китайском море. К тому же Клинтон сделала свое заявление после громких жалоб южноазиатских стран на китайские запреты на рыболовство и другие жесткие действия Пекина в спорных участках моря, а дипломатов Поднебесной это застигло врасплох.
После столь категоричного заявления Клинтон восприятие конфликта и в других странах региона, без сомнения, изменилось. Более слабые в военном отношении страны сочли, что США на их стороне, а позиция Китая, который пытался отстаивать свои претензии (юридически весьма уязвимые), даже не предлагая их разделить, оказалась менее прочной.
Можно считать, что готовность Вашингтона уравновесить китайское влияние в наибольшей степени раззадорила оппонентов Пекина, и больше всех Вьетнам, который также не хочет ни с кем делить те участки, на которые претендует.
Интересы США
Теперь, когда спор достиг опасной черты, Вашингтон оказался в сложном положении.
Вопреки распространенным в Пекине конспирологическим версиям, Вашингтон вовсе не желает использовать соседей Китая в качестве инструмента сдерживания и не поддерживает ничьи территориальные претензии. В действительности, для США важны три момента.
Первое – Вашингтон хочет, чтобы при разрешении споров возобладало международное право, в данном случае Конвенция ООН по морскому праву (которую сами США, кстати, подписывать отказываются). Поэтому США против применения силы любой из сторон и поддерживают такие страны, как Филиппины и Малайзия, чьи претензии более обоснованны с юридической точки зрения, чем у Китая и Вьетнама.
Второе – через Южно-Китайское море проходят важнейшие морские судоходные пути. Вашингтон не желает, чтобы чьи-то территориальные претензии препятствовали свободному проходу судов через спорные районы. Эта позиция противоречит расширительной трактовке прав Китая в пределах его 200-мильной исключительной экономической зоны.
Военные корабли США заходили в эту зону и вели там разведку, что вызывало протесты со стороны Китая, называвшего подобные действия угрозой своей национальной безопасности. Но Вашингтон считает, что ни Пекину, ни другим сторонам нельзя позволить распространять свой суверенитет на эти районы и ограничивать судоходство.
Третье – усиление Китая не должно нарушить баланс сил в Восточной Азии, и Соединенные Штаты готовы поддерживать страны региона, которые не могут или боятся самостоятельно противостоять Китаю.
Реализация этих трех целей требует определенного такта. США не хотят, чтобы Китай задавил своих оппонентов в Южно-Китайском море, но в то же время и не желают вступаться за них перед Китаем или давать ложную надежду на то, что Вашингтон будет безоговорочно поддерживать их претензии.
Дилемма Вашингтона заключается в том, чтобы умерить амбиции Китая, но не отталкивать его. Пока США удается выдерживать такой сбалансированный подход. Они не становятся ни на чью сторону и настаивают на мирном разрешении спора.
Относительная сдержанность Китая после вьетнамских учений со стрельбами может объясняться осознанием того, что США внимательно следят за развитием конфликта. И это позволяет предполагает, что дальнейшая эскалация маловероятна.
Но учитывая острый дефицит ресурсов в регионе, можно прогнозировать, что в будущем решать проблемы мирным путем Вашингтону будет все сложнее.
По материалам ВВС.
Читать далее....
Китай: Возвращение морского дракона
14 июня. В начале июня китайское судостроительное предприятие Changxingdao Shipyard установило на авианосец «Ши Лан» (бывший «Варяг») радиолокационные станции, некоторые электронные системы и вооружение. К 2015 году в Китае должны быть спущены на воду два первых авианосца собственной постройки – среднего класса водоизмещением 48000-64000 тонн с обычной силовой установкой («тип 089»).
К 2015 году в Китае должны быть спущены на воду два первых авианосца собственной постройки – среднего класса водоизмещением 48000-64000 тонн c обычной силовой установкой («тип 089»). С 2015 по 2020 год намечено построить два атомных авианосца водоизмещением 93000 тонн («тип 085») – т.е. сопоставимых с американскими колоссами. Параллельно разрабатываются и весьма своеобразные системы оружия, такие, как противокорабельные баллистические ракеты DF-21D (модификация РСД DF-21) с дальностью полета до 2,8 тыс. км, предназначенные для поражения авианосцев.
В течение последней четверти века КНР непрерывно сокращает свои наземные силы – зато растет численность флота, который сейчас получает около трети военного бюджета КНР. По словам бывшего морского офицера США, профессора Национального военного колледжа Бернарда Коула, уже одно это говорит о наличии «акцента Пекина на флоте как инструменте национальной безопасности». Не менее показательна и эволюция взглядов на его роль. «Наша морская стратегия меняется, и от обеспечения безопасности прибрежных районов мы переходим к защите дальних морских рубежей... По мере роста экономических интересов страны флот должен обеспечивать лучшую защиту путей перевозок, безопасность морских артерий», — заявил заместитель командующего ВМС КНР в Восточно-Китайском море адмирал Чен Хуачен.
Недавно Китай назвал Южно-Китайское море (акватория между Индокитаем, Филлипинами, Малайзией и Индонезией) зоной своих ключевых интересов — наравне с Тайванем и Тибетом, заявив Соединенным Штатам, что не допустит вмешательства третьих стран в дела региона. Кроме того, получая значительную часть сырья из Африки и со Среднего Востока, Китай постепенно начинает просачиваться в западную часть Индийского океана. А в конце марта два китайских корабля впервые в истории современного флота КНР посетили порт Абу-Даби. Как заявил пакистанский министр обороны Ахмед Мухтар, появление в Пакистане китайской военно-морской базы очень желательно. Очевидно, речь идет о взаимных договоренностях – Китай инвестировал огромные суммы в строительство глубоководного порта Гвадар. Расположенный в пакистанском Белуджистане на берегу Оманского залива, порт «нависает» над торговыми путями, ведущими из Персидского залива на Запад.
Китайские интересы крутятся и вокруг Шри-Ланки, где прямо под носом у Индии возводиться порт Хамбантота (формально — чисто коммерческий, но Гвадар тоже позиционировался именно так). Третья опорная точка Пекина в Индийском океане – порт Ситуэ в союзной Китаю Бирме. Все три порта являются частями «нитки жемчуга» — китайской линии опорных пунктов, тянущейся к Персидскому заливу.
Китайская экономика очень сильно зависит от ввоза ресурсов, и эта зависимость будет только возрастать. Китай уже предпринял масштабную экономическую экспансию в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке – и эти инвестиции нужно как-то защищать. Подавляющая часть сырья импортируется морским путем, при этом огромная береговая КНР практически полностью «экранирована» сателлитами США. Вдоль всего побережья тянется «забор» из Южной Кореи, островов Рюкю (с Окинавой) и Тайваня. На юге есть «ворота» – но они ведут в «клетку» Южно-Китайского моря, закрытого проамериканскими Филиппинами с востока, а на южном выходе (Малаккский пролив) — Сингапуром (при тотальном преобладании китайского населения, это фактически южный Тайвань, с прозападной администрацией и британским контингентом в роли местных янычар).
Иными словами, между Китаем и сырьем стоят американцы, и китайцев это нервирует. Тем более, Вашингтон пытается все крепче взять китайского дракона за горло. Уже несколько лет американцы ведут наступление на зону влияния Китая. Уже расчленен Судан, являвшийся важным поставщиком нефти для КНР и вотчиной китайских компаний, теперь на очереди Ливия, где китайские интересы также огромны.
Пока это «подсиживание» носит завуалированный характер – однако тенденция отвечать на экономическую экспансию Китая силой или угрозой силы уже оформилась. Китайцы, трезво оценивая обстановку и не веря в приверженность Вашингтона принципам честной конкуренции, пытаются защитить свои коммуникации и инвестиции. С одной стороны, Пекин ищет альтернативные коридоры к мировому океану – через союзный Пакистан и зависимую Бирму (однако эти коридоры неудобны, к ним прилагается Индия и те же американцы). С другой — наращивает флот и возможности проекции силы в отдаленные регионы.
Как отметил глава Тихоокеанского командования США адмирал Уиллард, «особое беспокойство вызывает тот факт, что модернизация ВС Китая кажется направленной против нашей (американской) свободы действий в регионе». Похоже, мнение адмирала вполне разделяют в Вашингтоне. Официально Пентагон не называет Китай своим противником, однако недавно большинство многоцелевых подводных лодок США были перебазированы из Атлантики в Тихий океан. Исследовательские суда ВМС США часто появляются вблизи базы китайских подводных лодок на острове Хайнань, из-за чего периодически вспыхивают конфликты с попытками китайцев вытеснить американцев из прибрежных вод.
Чтобы гарантировать себя от очередного озарения Вашингтона и откровенного выкручивания рук «в случае чего», Пекину нужен флот, причем большой. Но даже он не дает никаких гарантий, пока цел «забор». США, в свою очередь, не могут позволить себе лишиться тотального господства на море даже в региональном масштабе — это обрушит их зону влияния в Восточной Азии. Практически все союзники США – это либо островные страны, либо фактически островные (ибо Северная Корея блокирует Южную лучше, чем океан). Если Китай зависит от морских коммуникаций относительно, то сателлиты США — абсолютно. Соответственно, утрата морского преобладания в западной части Тихого океана чревата для Штатов геополитической катастрофой. В результате никакой стабильный компромисс недостижим.
Похожая ситуация сложилась в англо-германских отношениях перед Первой мировой войной – в просторечии ее называют «вилами Тирпица». Быстро растущая экономика кайзеровской Германии зависела от импорта сырья и вывоза готовой продукции – в основном морем. Однако морями правила Британия. В итоге появился «план Тирпица» — проект создания флота, который был бы способен нанести британскому Гранд Флиту удар, достаточный, чтобы англичане утратили господство на море. Однако флот, достаточный для целей Германии, автоматически превращался в смертельную угрозу для островной Англии. Результатом стало военное столкновение двух империй.
По сути, сейчас в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях мы видим ту же коллизию, что и Северном столетие назад. Возможно ли, что противостояние выльется в открытый конфликт? Стандартный аргумент против этого – экономический. Экономики Китая и США взаимозависимы – китайская промышленность в огромной степени работает на американский рынок. Однако, во-первых, следует понимать, что ситуация быстро меняется. Производство копеечных подделок за доллар в день в значительной мере перестало быть актуальным. Нынешняя тенденция – создание полноценной промышленности с высокой добавленной стоимостью. Она способна платить приемлемые зарплаты и финансировать систему социального обеспечения – но при этом требует намного большего количества сырья на каждый юань ВВП. Иными словами, вместо экономики, работавшей на американский рынок, и практически не конкурировавшей со Штатами за сырье, формируется экономика, мало зависимая от американского рынка, зато жестоко конкурирующая за каждый баррель нефти и тонну глинозема. Разумеется, полная смена уклада займет много времени.
Во-вторых, Германия и Британия столетием раньше уже доказали, что взаимозависимость экономик не является препятствием для войн. Британия рубежа веков теряла промышленность – но при этом по-прежнему много потребляла, опираясь на колониальную эксплуатацию, резервную валюту, торговлю и безразмерную финансовую мощь. Напротив, Германия, где стоимость рабочей силы изначально была ниже (примерно по тем же причинам, что и в Китае) очень много производила, но при этом ее внутренний рынок даже к моменту начала Первой мировой был достаточно ограниченным. В итоге главным торговым партнером Германии была… Англия. И вооруженному конфликту это не помешало.
Таким образом, столкновение между США и КНР выглядит почти неизбежным. И России важно не оказаться между двух огней и иметь возможность влиять на ситуацию. Как это сделать — головоломка для российской дипломатии.
Читать далее....
Підписатися на:
Дописи (Atom)